Как убить чужого сына, и остаться безнаказанным? Часть II

Как убить чужого сына,
и остаться безнаказанным?
(Продолжение, ч. II)

В далёком ноябре 1976 года сделал круг по районным больницам (каждый врач норовил спихнуть неудобного больного /накануне праздника Ленинско-еврейской революции/), потому как первый вопрос доктора, с умным видом вопрошавшего, звучал одинаково подозрительно, словно рекомендация райкома: «Воскресение – выходной, или нет?».
- Да, задолбали своими тупыми вопросами! В боку так болит, что, кажется, сейчас, кровью ссать начну. А в их умных головах – один вопрос, чтоб случайно молодой лесогон не сфилонил, не схитрил, да не ушёл на три дня выходных (подряд). Кончилось тем, что после большого круга по району, опять вернулся в больничку города Артёмово, где симпатичная врачиха вразумила:
- Будет болеть – придёшь после праздников.
Это не задолбали. Это – полный песец!

Как было дело…
В 22 года, чувствуя себя Муромским богатырём, в одиночку, с помощью лишь одной «матери», на рельсы поставил забуренную козу (с четырёх, над отработанной лавой!) с обаполами, после чего, приблизительно часов через пять, почувствовал боль в правом боку. Дома – не ел, не пил, рвал всей палитрой, что было страшно смотреть на дно ведра. А она, сучка, выучившаяся за счёт подоходного налога моего отца, говорит, что я должен пройти ещё через следующее очередное испытание: три дня изнуряющей боли!..
Ну, вечером приспичило – вызвали «Скорую помощь»…
Ну, успели привезти на стол хирурга…
Ну, помахал скальпелем Виталий Михайлович Цевма (Царствие небесное!), да шутки ради вслух, при медсёстрах, пообещал яйца отрезать, если буду себя плохо вести. Но обошлось – вырезал только лишнюю кишку из живота…
Ну, выписали со швами домой…
Ну, загнило, где-то там, внутри…
Ну, затем продырявилось пузо, вроде бы само по себе…

А что им, докторам, переживать за больных – тогда рождаемость была высокой…
Ну, опять положили в больничку, правда, уже на Артём…
Ну, хирург В. А. Кокорев «разорвал» половину шва. Потом он меня лечил долго и нудно…
Ну, из раны поползло «дикое мясо», а затем, наверное, от ничегонеделания появился бурсит на правой коленке…
Скучно стало в медучреждении. Дома молодая жена ждёт, да и самому неймётся… Попросился на амбулаторное лечение…
Пришёл на приём к Коломийцу – легенде Дзержинского Минздрава, а тот через три дня выписал на работу, мотивируя, что 40 (сорок) дней - это запредельный срок для элементарного аппендицита.

- Что ж ты, старый пень, делаешь? У меня на пузе – незажившая рана, в два квадратных сантиметра, и по ней предположительно должен ёрзать шахтёрский ремень. А для продления больничного листа у меня нет лишних денег, и не будет, потому, как дома сидит молодая, то ли дура, то ли жена Вера, а её нужно обуть, одеть, напоить и накормить.
А этому доктору наплевать! Это же за него ходил анекдот, как жадный шахтёр на жопу приклеил трояк, вместо червонца, и пошёл, таким образом, покупать освобождение от работы.
А Коломиец посмотрел его «чирей», и говорит:
- Он не созрел, поэтому пока не должен вам мешать трудиться на благо социализма. Как покраснеет, так и приходи.
Если бы автор сам с этим врачом не столкнулся, то рассказчику только махнул рукой – бреши дальше. А после личного контакта, отчего ж не поверить?

Впрочем, таких историй – куча, сплошь и рядом. Только диву даёшься: чему их, врачей… шесть лет учат в институтах? Чтоб они потом клятву Гиппократа нам сторицей возвращали?
Оббивая пороги аптек, невольно задался вопросом…
Нет…
Смотришь, как молодые, красивые девчонки обрекли себя на добровольное заточение, среди тысячи тысяч коробок и пузырьков.
Так и подмывает спросить:
- Стоило ли учиться шесть лет, чтобы с любовью в окошко просовывать микроклизму?
Однажды не выдержал. Откровенным вопросом (без упоминания о клистирных трубках) застал врасплох. Девчонки развели руками, мол, а что делать? Жить-то нужно…
Оказывается, мир уже давно начал сходить с ума, а не с приходом Ющенко, или Порошенко. А за донецкого недалёкого Виктора Фёдоровича – вообще лучше промолчать.

Соседка по площадке (рядом дверь), узнав о нашем горе, рассказала историю о своём муже, вырвавшего зуб у другого коновала, но по имени гонтарь. И когда он, ныне покойный, снова пришёл к гонтарю, тот на своей машине срочно отвёз больного в донецкую клинику челюстно-лицевой хирургии, где специалисты сказали, что ещё немного прошло бы времени, и можно было опоздать. В общей сложности несколько раз его оперировали, пока более-менее не привели челюсть в порядок. Дончане спасли мужчину, которого я никогда не видел.
Довольно странная ситуация складывается, и, наверное, становится классическим примером визита в стоматологический кабинет: удаление зуба – опухоль – поиск спасения за пределами этого города. Но тогда был Донецк со своими клиниками, и не было: блокпостов, и т. д. Человека успели спасти, и осталась память жить… А сегодня Краматорску подфартило – объявлен столицей Донецкой области.
И что из этого?
Да ничего. Такая же дыра, как и наш город, только в пять раз больше!
Новообразовавшаяся дыра тяжёлых больных на лечение не берёт, правда, прислать консультанта может себе позволить – они же теперь столица.

Странное обстоятельство, но во время своего горя, мы, к сожалению, довольно часто встречали людей, которые собственно пострадали от рук шишей и гонтарей, и смело делились пережитыми впечатлениями.
Встретился Иван Васильевич Г., с которым меня связывают давние дружеские отношения. Не раз он мне, «безлошадному», в своё время приходил на помощь. Выразил соболезнование, и осведомился о причине горя. Услышав ответ, тут же перебил меня:
- гонтарь? Нет? - дальше последовали неприличные слова.
- шиш, - я уточнил виновника своего горя. Кстати, как автор, считаю, в этом тексте выражаюсь ещё прилично, в отличие от Ивана.
- Давно это было. В кабинете стоит два кресла. В одном – я, в другом – бабка. Он ей дёрнул зуб. Легко дёрнул. И пока она в кресле с ваткой во рту сидела-охала-мычала, он этими же окровавленными щипцами потянулся к моему рту. Я ох… опупел, и двумя руками вцепился в его руку со словами: «Что ж ты делаешь?!»…
Я махнул рукой, таким образом, призывая Ивана прекратить повествование, потому как стало не по себе, а перед глазами появился стол с ненавязчивой табличкой «Стоматологический кабинет».
Уже прошёл девятый день. Душу Демьяна отпустили на побывку. Проверено: он был и на кладбище, и дома.

А дальше придётся применить тавтологию, потому как иначе не получается!
Город взбесился!..
13 апреля встречаю хорошего доброго человека – Виктора Александровича М., не замедлившего выразить соболезнование моему горю:
- Мне сын рассказал (сын – врач)…
У нас, в соседнем подъезде, мужику вырвали зуб – через три дня умер. А кто у вас зуб рвал?
- шиш. Старший.
- шиш?! Старший?! - удивлённо воскликнул он, чем привлёк внимание горожан, снующих взад-вперёд у хлебного магазина (за бывшим универмагом «Мос ква». - Слушай, какая у меня была с ним история. У них, наверное, – поточный метод. Рядом стоит два кресла. Кажется, гонтарь выдернул зуб соседу, и тут же этими (окровавленными щипцами!) лезет ко мне в рот…
- Ё… - дальше меня хватило только на то, чтобы вспомнить о существовании матери. - За три дня, Витенька, ты – второй уже мне об аналогичной истории рассказываешь…
Да, что ж это за город такой?!
В этом городе (бывшей трудовой славы) поход к стоматологу превратился в смертельную игру «Русская рулетка».

Эй, вы там, при власти, сколько же ещё нужно убить наших людей, дзержинцев и торетчан, чтобы остановились они – эти добровольные помощники Её Величества Смерти?!
И будет ли конец этой мрачной статистике?
Или местная сплетница (имеется в виду городская газета) по-прежнему будет стлаться, не желая пугать обывателя тем негативом, что творится в больницах.
Почему не освещаем подобные случаи? Не берём интервью?
Да, конечно, правильно. Понятно. Очко-то (в 5-ом значении, ВикипедиЯ) не железное. И каждого гражданина дома ждёт семья, и дети, словно птенцы, ждущие куска хлеба и лакомства.
А люди мрут… Зато очко – целое (в том же 5-ом значении), и дети сыты. А горожане, как десятилетиями читали рецепты приготовления телятины в вине, так и читают.

И вспоминается давний разговор с Дмитрием Падрой (бывший главред, член НСЖУ)…
- Вы, Н. Г., оперативно работаете (разговор об этой теме был вчера, во второй половине дня), только, - и тут рука пианиста берёт маркер, и превращается в действующий орган гильотины, - о Х. В. – нельзя. Он же жулик. Вы ведь не были на последнем заседании исполкома, там из-за него такое творилось… Мы напечатаем о том, что у него умерла мать, и в этом свете его будут жалеть.
- Я знаю, что он – жулик, тем более он один из героев моих рассказов. Между прочим, кто, кроме него, в городе убирает полуторамесячные полуразложившиеся трупы за ту мизерную плату? Никто!
- Всё равно нельзя, потом начнут на вас коситься… (отрывок, Н. Г. «Долг».
И каждый новый редактор, взращённый в стенах редакции этого, Богом забытого, города, не будет поднимать насущные темы, потому как яблоко от яблони далеко не падает…

Кто, когда и с чьей помощью остановит подобный беспредел, с которым пришлось столкнуться моей семье?! Да и не только моей!
Я опустил некоторые случаи, по просьбе жены, хотя, по моей оценке, они стоят на одной ступени с гонтаревщиной. Мотивировка довольно проста, мол, что-нибудь с нами случится – некуда обратиться. Это понятно: чувство самосохранения, в отличие от меня, у неё не притупилось.
Пусть не переживает. Вывезу в соседний город – целее будет.

Нельзя медикам забывать о клятве Гиппократа. А у нас, в этом плане, сплошь и рядом – клятвопреступники…
Неожиданно Ангел, перебивая, на ушко шепчет: - Ты спрашиваешь, утверждаешь? Или напоминаешь?
Не могу ему прямо ответить – со своим Ангелом нельзя ругаться. Я недавно взял на вооружение новые фразеологизмы, решительно обновив словарный запас, поэтому он может испугаться и забиться в угол, и тогда уж точно не доедешь до соседнего города, а попадёшь: в нужные руки, в нужную палату, откуда путь один…
Нет-нет. Совершенно не то, о чём читатель подумал. Имелся в виду путь выздоровления… Путь выздоровления души.

Но торжественную клятву будущих лекарей уже никоим образом нельзя списать на грязные инсинуации Советской власти… Две тысячи лет ОНА звучит уз уст будущих врачей. Время вносило в неё свои коррективы, но не менялся её смысл: приносить пользу и не вредить!
Доктора, бесспорно, не имеют права на ошибку, потому как за ней стоит человеческая жизнь. Жизнь человека, и всё равно какого: бедного или богатого, одержимого любовью или страстью к стяжательству. Человека! Который уже не родится во второй раз! Который уже никогда не произнесёт: «Здравствуй, мама!», и не хлопнет товарища по плечу: «Как дела, мой старый друг?».
А в этом городе, как назло: кто не подойдёт со словами соболезнования, тот обязательно расскажет: то ли свою историю о гонтаре, или шише, то ли услышанную о нём…
Подошла Ирина Анатольевна С., матушка нашей «колбасницы» с рынка, и, увидев траурный платок на голове жены, что естественно, задала вопрос… Рассказ о пережитом горе не замедлил себя долго ждать:
- шиш? У меня из-за гонтаря полчелюсти разворотили. В 1994 году шиш удалил мне шестой верхний зуб слева, и на следующий день ушёл в отпуск. Образовавшуюся ранку гонтарь взялся лечить методом тампонирования. Но вместо заживления, рана начала увеличиваться в размере. Спустя некоторое время, не могла даже попить воды, потому как оная выливалась через нос, если в нёбе не было тампона. Рентген показал, что один из тампонов, вставляемых гонтарем, переместился в гайморову пазуху. Отправился, так сказать, в свободное плавание…
Что было дальше с Ириной Анатольевной – сюжет достойный фильма ужасов. Никто не верил, что её можно спасти. Вместо ответа именитые врачи даже глаза опускали. Только к. м. н., доцент кафедры стоматологии Василий Прокофьевич Коробов отважился взяться за лечение. И победил! 11 (одиннадцать!) операций, 24 часа на операционном столе кафедры хирургической стоматологии ДонНМУ – цена халатности дзержинских коновалов.

Ну, допустим, доктор не имеет права на ошибку. Но случилось. Что-то пошло не так. День плохой по лунному календарю. Звёзды не так легли. Любовницы нет, а у жены две недели подряд голова болит. Тёща нагрубила. Можно найти даже объективную причину, и оправдать врача за допущенный промах. С учётом ошибки он будет долго и честно служить людям!..
Но сколько же можно калечить и убивать людей, кстати, получая деньги за эти смертные грехи?!
Создалось впечатление, что, сколько знакомых не выражали своё соболезнование нашему горю – столько и пришлось выслушать примеров о нанесении зубниками какого-то вреда людям.
Можно подумать – городом овладел массовый психоз, или наши приятели подыгрывают родительским чувствам, ублажая нездоровый инстинкт мести?
Но это не так.
В социальных сетях жену забросали фактами о претензиях к работе упомянутых мэтров местной стоматологии. Однако у нас же нет желания ни собирать свидетельства, ни требовать судилища. Я пошёл другим путём (об этом более подробно в конце повествования).

Что там можно требовать?
Раскаяния?
И где?
В месте, куда мораль забыла дорогу?
Мне нечем подтвердить, но в тот же день, ожидая сына, я увидел в незакрытую дверь, как некий врач, убивая время, делал себе маникюр при помощи бормашины. Ну, мы глянули друг другу в глаза. В его взгляде хорошо читалось, мол, чего ты тут взад-вперёд ходишь – высматриваешь? Я отвернулся, лишь покачав головой (с собой фотоаппарата нет, фото-функцию мобильника специально не осваиваю, чтобы по дороге разную херню, подобно этой, не снимать!)…

Не значит, что врач именно этим грязным наконечником начнёт сверлить зуб очередному больному. Это обстоятельство всего лишь свидетельствует об отсутствии элементарной морали, как таковой, в здании стоматполиклиники по улице Маяковского (не знаю – не переименовали ли. Видит Бог – не до этого). В принципе, конечно, ничего страшного: «…всего лишь»…
Можно возмутиться и обвинить автора, мол, его чувство горя преобладает над здравым смыслом.
Ну да, может быть, если бы не видел своими глазами… А вы, умостившись в кресле зубоврачебного кабинета, и прежде, чем упереться ногами в подножку, сначала обратите внимание на ногти доктора. И если увидите на них характерные свежие бороздки, а не ровную линию от пилочки – бегите оттуда, и, возможно, сохраните что-то больше чем больной зуб!
А ещё можете себе представить, как с бороды курящего зубника, микробы прыгают в ваш рот, словно лыжники с трамплина…


- О ком же я теперь заботиться буду, сыночек, родной мой?!
Дальше не могу продолжать из-за слёз и прочих сопутствующих неожиданностей, которые пытаются задушить в своих объятиях мужчину, для которого когда-то не был страшен ни огонь, ни лёд; который ходил в атаку на обрывы, где гибли люди, словно комиссар, поднимавший бойцов в рукопашную… Да, наверное, уже и не хочу писать, потому, как наши педерасты всё равно останутся педерастами, ведь местных тварей ничем не изменить: ни перестройкой, ни Майданом. Разве что Бабий Яр поможет, особенно шишам и гонтарям…
Я не знаю ни имени шиша, ни его отчества – мне всё равно, потому как я его уже проклял! Проклял загубленными тридцатью годами мужской жизни!
Могу ещё раз повторить: Будь, ты трижды проклят!
И буду повторять изо дня в день!
А если всё-таки нашёлся читатель, не проникшийся состраданием к горю отца, бывшего мапульки, то пусть откроет заключительную страничку Эдички, и прочтёт последнее предложение…
Ну, вот и всё.
Нечего больше в этой жизни делать…
Дом не построил. Сына не вырастил. А дерево обглодала соседская коза…

P. S. Предупреждение для тех, кто внимательно прочитал, а не бегло пробежался по тексту: если вам вздумается прислать санитаров (забаловских) по душу автора, то ему придётся на помощь позвать графа Дракулу, своего старого друга, который за матку-правду кого хочешь засосёт до смерти…

11.04.2016

Как убить чужого сына,
и остаться безнаказанным?
(Часть II)

Первая часть повествования о том, как и чем может закончиться поход к здешнему стоматологу, была написана в эмоциональном порыве. И это понятно.
Горечь потери близких людей нельзя сравнить, ни с какой любой другой утратой. И это тоже понятно.
Много нюансов осталось, так сказать, за… кадром, хотя часть персонажей отрицательного типа заслуживают… отдельных эпитетов. Взять, к примеру, услышанный женой в коридоре разговор двух врачей о нашем случае. Один из которых явственно сказал:
- Мучают и себя, и сына…
Понять двояко уж никак нельзя было.
Разумеется, что он, видя наши страдания, выразился так из лучших побуждений. И что он имел в виду: одним лёгким движением освободить нас от душевных и физических мук? То есть применить особый вид эвтаназии – тайный?
Да… Подслушанный разговор к делу не пришьёшь. Но мы-то и судиться не собираемся. Виновный и так вскоре сдохнет! Хорошо бы под забором, как собака, корчась в судорогах… Однако, придя домой после смерти сына, я не преминул укорить ангела за обман.
- Ты же говорил, что через 26 дней он выпишется из больницы?!
Его ответ прозвучал примерно так:
- Я не знаю, почему это произошло. Он не должен был умереть. Ты же сам видел, как тело начало наполняться жизнью…
В следующей (последней) беседе он подтвердил мой прямой вопрос о постороннем вмешательстве в ход событий…
До сих пор корю себя за то, что не остался ночевать в палате. Как чувствовал, что нужно быть рядом.
Не сберёг. Не сохранил. Несмываемый грех, до самой смерти.

***

То, что человечеству позволено знать о смерти – похоже на школьную программу, и не более. Узнать больше о смерти можно лишь познав мир вокруг себя. Познать всё – можно, но сначала нужно умереть, т. е. перейти в другой мир…
Невозможно забыть, как матушка очень тяжело переносила смерть своего старшего сына, погибшего в шахтном завале. Ждала долгих 17,5 дней, пока извлекли тело. Реки слёз пролила наша дорогая. На весь род обрушилось безмерное горе. И всё же я удивлялся тяжёлым страданиям матери. Как-то долго, слишком долго, она жила в печали…
И вот я сам оказался на её месте, и понял, что на этом свете нет ничего страшнее, чем потерять своё дитя!
Жизнь, останавливаясь, медленно сбавляет «обороты». Слова, падежи, хорошие темы – всё отодвинулось далеко на задний план. Продолжение Третьей зоны, которое намеревался выдать на-гора ко Дню шахтёра, зачахло, разродившись лишь двумя авторскими листами (когда-нибудь потом, если сильно захочется).
Ремонт в отчем доме, где жил сын, заброшен.
На даче земля зарастает зелёной порослью бурьяна.
Сильно не грешил, но «канистра» прошлогоднего бальзама приказала долго жить.
Образа, черепа на иконах, кресты на золочёных куполах, сорокоусты…
Нежный запах свечек из вощины, купленных в небольшой сельской церкви, стоящей на краю соснового бора…
Инвестируем чужие храмы, заказывая поминовения на год.
Оказывается, Богу молиться в дальней земле гораздо приятнее и… выгоднее, чем на родной. В Святогорской Лавре нам популярно объяснили, что сорокоуст – это поминовение на сорока литургиях. И служитель был крайне удивлён, что торецкие священники в память об усопших настаивают заказывать и сорокоуст, и литургию.
Неудобно стало перед незнакомым человеком, за чужой грех. Редкий случай некачественной работы служителей религиозного культа, конечно, в целом не может повлиять на незыблемые устои Матери-церкви. Однако до революции (1917), на этой земле, в Церкви бесплатно крестили новорожденных и отпевали умерших. А сегодня в каждом молельном доме висит ценник на услуги – заповеди Христа мирно спят...

Часто бывало: ставишь в крупном храме свечку (под стать заведению) и стоишь, смотря на пламя, вспоминаешь своих родственников да близких людей, отошедших в иной мир; мысленно пытаешься с ними общаться. Ком подкатывает к горлу, особенно, когда родителей вспоминаешь. Ещё немного и слёзы брызнут. Украдкой вытираешь глаза – не помогает. И в самый пик переживаний, неожиданно подскакивает служивый в рясе – пальцы в рот, затем тушит пламя, и бросает огарок в ящик на полу. Но свечке ещё гореть и гореть?! И так быстро у него получается! Отработано! Там гореть ещё на 2/3 цены, а это… племя её в утиль – на переплавку, не дав мне выговориться до конца, домолиться. И тогда кто из нас двоих больший грешник: он, разорвавший мою духовную нить с небесами, или я, всего лишь, осуждающий его действия?

***

Неожиданно женский голос по телефону из полиции ворвался в мою жизнь и наполнил её сумбуром. Только этого ещё не хватало…
Накануне 9-го дня (12.04.2016), с женой сидели в кабинете ТОПи (Торецкое отделение полиции) и пытались дистанцироваться от навязываемого нам предложения написать заявление…
С этим симпатичным офицером, когда-то жили в одном подъезде, но ту девчушку, хоть убей, не помню.
Неклеющийся разговор постоянно скатывался в одну плоскость: вы должны, вы обязаны написать заявление. Мол, Зло должно быть наказано.
Я пытался сопротивляться:
- Мы не хотим. Будет проще, если я его просто прокляну, и пусть он тихо кончается. А пойдя у вас на поводу, будет всё время болеть моё сердце, потому как, то звонки, то ответы на вопросы, ежеминутно, ежечасно – бритвой по живой памяти, по душе…
Суд даст ему, в лучшем случае, полтора-два года, и то условно. Зачем нам ещё больше заниматься самоубийством? Итак, куда уж дальше?
Достала-таки она нас последним аргументом:
- Ну, случилось у вас горе. Вы пережили его. А у меня двое деток растёт, и завтра я поведу кого-нибудь к тому стоматологу…
Вздохнул, пожалев чужих детей. Конечно, необходимо их оградить от Зла – написали заявление, даже два.
С чувством исполненного долга, и с уверенностью, что наша полиция докажет вину шиша, а наш суд достойно накажет виновного в смерти сына, мы вернулись домой.

Через пару-тройку дней жене позвонил следователь, и посоветовал нанять адвокатов. Мол, так у нас больше шансов добиться справедливости. Они в курсе, они следят за ходом следствия, и развитием событий. Жена внесла аванс в размере полштуки.
Вечером позвонил в столицу, знакомому юристу. Тот посоветовал не выбрасывать деньги на ветер, а если есть лишние, то лучше отослать ему. Понятно.
Следующим днём, решительно настроившись на попятную, вошли в кабинет адвоката. Разговор закончился умиротворением, и, спустя три дня, отнёс в эту контору ещё кило двести в отечественных купюрах.

Полиция собрала дело. К нему я добавил несколько копий справок медицинских учреждений, из которых чёрным по белому ясно, что сын здоров, как бык! И уже совсем непонятно: почему не приняли у меня ни одной фотографии, на которых отчётливо виден «спящий рак», в особенности на щеках? Тем более любой электронный носитель чётко указывает на дату снимка. И весь его «рак» отслеживается с младых лет до посещения шиша.
При передаче бумаг следователю, тот, после приветствия и рукопожатия, начал разговор с того, что объявил:
- Вины Антипова-младшего нет в этом деле.
А кто ж в этом сомневался? Разве, может быть, иначе?
Обвинишь, следак, молодого доктора, и огорчишь ему немного жизнь, а завтра твой ребёнок, или ты сам попадёшь на стол к Антипову-старшему. И что тогда? Опасно, блин. И дураку понятно, что с огнём не шутят…
Это мне, вообще-то, уже всё похрен. В таблетках мой организм не нуждается (только травы с корешками). Последний раз с ними имел дело 10 лет тому назад в областной клинике профзаболеваний. Чем там пытались меня накормить, все, до одной, домой привёз. А зубы… Зубы на травках скорее сотрутся, чем заболят.

При всех выводах, что объявил следователь, хотелось вкратце поведать об одной истории. В первой части упоминал, о своём сорокадневном аппендиците. И когда указал лечащему доктору Вячеславу Анатольевичу Кокореву на бурсит, то в ответ мне было сказано: «Извините, молодой человек, но мы две болячки одновременно никогда не лечим».
Никогда!
Ровно 40 лет прошло с того времени, а всё помнится, словно всё это со мной вчера произошло...
Вот и весь сказ.

В последних числах апреля дело отправили в какую-то организацию города Мариуполя. Тамошние специалисты должны тщательно разобраться с этим материалом, вникнуть в суть проблемы, дать добро, и только после всех этих… (у меня нет в запасе нужного хорошего слова для озвучивания подобной процедуры) придёт разрешение на суд по нашему заявлению. И только тогда, быть может, справедливость восторжествует…
Ни хрена себе канитель!
Пока над нами тихо посмеиваются, или дело лежит под сукном, в городе продолжают страдать люди на зубо-дробильном фронте…
Как-то поставил мыть машину на автомойку СТО «Комфорт». Время течёт медленно – скука одолевает. Завёл беседу с мойщицей. Поинтересовался, мол, а почему знакомого паренька не видно.
- Рак крови у него.
Ответ озадачил меня.
- Рак крови, - автоматически повторил. - А с виду не скажешь. Поподробнее можно?
- Зуб вырвал.
- Зуб?! - всё, что выше описал на 18-и страницах, в одно мгновение промчалось перед глазами. Даже сердце кольнуло. Лучше бы не спрашивал. - Кто рвал?

Прозвучала брендовая фамилия известного воителя с зубами (человеческими), которая всегда на слуху…
Опаньки. Приехали. Перед глазами встала картинка врачебного кабинета в здании бывшей городской бани: безукоризненная чистота, медсёстры в белоснежных халатах, сексуально облегающих фигуру, ухоженные пальчики, подвигающие бумажку с ценой за вырванный зуб мудрости…
Обстановка попадает под категорию: замануха.
- И где он сейчас?
- Его в Донецке спасли… Сейчас вторая химиотерапия проводится. Правда, нужно ещё одно лекарство для полного выздоровления. Но оно есть только в Германии, и, естественно, за соответствующие деньги.
- Нужно будет с ним пообщаться, - подумал я, отягощённый дикой новостью, и, прервав расспросы, отправился на могилку сына (почти рядом с мойкой)…

***

Ради Бога! Денег не жалко, хоть и лишних не бывает.
Но ведь развели!
Создалось впечатление – нас специально заманили в ловушку. Схема отработана: следак – адвокат – лох – бабки – мзда следаку за лоха.
Сначала написал, потом подумал. Однако у меня нет других вариантов.
Действительно, как-то слишком прямо звучит, и… и обвинительно.
Решил переписать. На этот раз думал долго, но на ум ничего более существенного и мягкого не приходит, кроме как: «Столкнувшись с полным равнодушием, и, не видя малейшего положительного сдвига в решении моего дела, что ещё я должен думать?».
Но по прошествии 6-и месяцев, за 1 700 гривен, ведь можно было бы адвокату сделать мне хотя бы один звонок?
Предполагал – подписав заявление, себя обреку на новые приключения, и всё равно сдался.
Вспомнилась фраза, поставившая точку в моих сомнениях, по поводу написания заявления: «Ну, случилось у вас горе. Вы пережили его. А у меня двое деток растёт, и завтра я поведу кого-нибудь к тому стоматологу…».
Я не знаю, что нужно сделать, чтобы не чувствовать себя лохом.
Написать в Администрацию Президента Украины?
По предыдущим перепискам знаю – это бесполезная затея.
Поплакаться в жилетку Генерального прокурора?
На хрен ему эти заморочки, тем более письмо перешлют в первую инстанцию…
Что сказать напоследок, или пожелать местному «Минздраву», врачи которого продолжают безнаказанно калечить своих пациентов и подталкивать их к смерти?
Но ведь среди них большинство – это действительно порядочные люди, и среди них ещё можно встретить даже бессребреника
А вот шиш и ему подобные? Бог не Микишка, виновным воздаст по заслугам…

P. S. 17.11.2016. 07:20. Решил по тэгам своего материала пробежаться. И что сайт выдал?! Оказывается, я тут нагородил чепухи целый короб, потому как часть упомянутых героев сюжета - весьма респектабельные люди. О них уважительно отзывается местная сплетница. А руководство города награждает и отмечает их неоценимый вклад в охрану здоровья горожан. И вообще они с каждым годом усовершенствуют своё мастерство...

Фото: Секретарю горсовета Ю. Н. Евсикову, награждающего гонтаря, даже в голову не приходит, что может с ним статься, если он, через пару дней, попадёт к нему в кресло...

"Слово для поздравлений и открытия праздника было предоставлено секретарю горсовета Ю. Н. Евсикову, который поблагодарил весь медицинский персонал за самоотдачу, профессионализм, неутомимость в работе и верность выбранной профессии" (<strong><em>В их руках - наше здоровье</em></strong>, от 25.06.2016).

06.11.2016

Как убить чужого сына, и остаться безнаказанным*? Часть I