Перевооружение японских сил
Более осторожный подход к вопросу о перевооружении Японии вызывался рядом причин.
Во-первых, речь шла о вооружении страны, которая еще недавно вела ожесточенную войну против Соединенных Штатов Америки, поэтому политика вооружения ее, опасная сама по себе, была крайне непопулярна в кругах американского общества. Для того чтобы подготовить американцев к принятию такой политики, требовалось время.
Во-вторых, открытое вооружение Японии натолкнулось бы на резкое сопротивление в азиатских странах, включая и те из них, которые шли в фарватере американской политики. А это неизбежно создало бы определенные трудности для США в отношениях с этими странами.
В-третьих, возрождение армии и милитаризма было еще менее популярным, чем в США, в самой Японии, только что потерпевшей поражение в войне, которая принесла ее народу огромные лишения и страдания. Поспешные действия в этом плане могли еще более углубить недовольство населения Японии, создать трудности для американской оккупации, которая и без того сталкивалась в своей политике сговора с японской реакцией с решительным сопротивлением активизировавшихся после войны демократических сил страны.
В-четвертых, политика вооружения Японии противоречила согласованной политике союзников, которую Макартур, как Верховный главнокомандующий союзных держав, был обязан проводить.
Открытое нарушение указанных целей уже в начале оккупации не входило в планы американских политиков. Оно было крайне нежелательным еще и потому, что влекло за собой осложнения в отношениях США с их ближайшими союзниками— Англией и особенно с Австралией и Новой Зеландией, а также с другими странами Азии, входившими в Британское содружество. Это создавало бы трудности для американской дипломатии в Союзном совете для Японии и в Дальневосточной комиссии, где практические действия американских оккупационных властей подвергались уничтожающей критике со стороны представителей Советского Союза.
В-пятых, первостепенное значение для США на данном этапе имело обеспечение контроля над возрождавшимися вооруженными силами Японии, которая, хоть и потерпела поражение в войне, при определенных условиях могла вновь превратиться в потенциально грозного соперника США, претендующего на «руководство в Азии», где американцы стремились утвердить свое безраздельное господство. Поэтому, закладывая фундамент армии Японии, а затем помогая в ее оснащении, способствуя усилению ее роли и функций, США всегда стремились оставлять за собой «последнее слово», держа «руку на пульсе» возрождения военной мощи этой страны, истинные мотивы поведения которой всегда вызывали у США подозрения.
Решение о возрождении японских вооруженных сил было принято штабом Макартура в июле 1950 г. «Я предлагаю правительству Японии,— писал в те дни Макартур в директиве на имя премьер-министра С. Иосида,—сформировать оборонительные силы в количестве 75 тыс. человек и войска охраны на море в количестве 8 тыс. человек. Штаб Верховного главнокомандующего в Японии окажет необходимое содействие в вооружении этих войск». «Получив приказ штаба Макартура...— вспоминает С. Иосида в своих „Мемуарах",— я энергично принялся за его выполнение».
Ко времени директивы Макартура было осуществлено основательное разоружение страны: военная технике, находившаяся на вооружении распущенной императорской армии, была уничтожена; были разрушены главные военные арсеналы, а военные заводы законсервированы под предлогом передачи их в счет репараций странам, пострадавшим от японской агрессии. Распилены были на лом и военные корабли, обнаружены и ликвидированы многочисленные тайные склады оружия и т. д. Но это было сделано для того, чтобы затем вручить бойцам и офицерам «резервного полицейского корпуса», т. е. возрождающейся японской армии, американское оружие, расконсервировать японские военные заводы, вернув их бывшим владельцам, всеми мерами способствовать перевооружению Японии, возрождению её экономического и военно-технического потенциала в полном противоречии с новой японской конституцией, подготовленной в штабе Макартура.
