Третья среда (продолж. "Письма Голове", ч. II)

Посвящается Слепцову В. Н., одному
из моих немногих положительных героев

ГЛАВА ПЕРВАЯ

15.04.2009
- Кто – за? Против? Воздержался? Единогласно. Очень хорошо. Заседание исполкома закончено. Всем спасибо за работу. Приглашённые, пресса, телевидение – все свободны. Членов исполкома и юротдел попрошу задержаться на несколько минут.
Мэр проводил взглядом последнего уходящего человека.
- Надеюсь – вы все ознакомились с «Письмом Голове»?
Раздалось несколько коротких фраз, в знак подтверждения.
- Да.
- Ознакомились.
- Несколько странное оно получилось у него.
- Да, случилось действительно несколько странное обстоятельство в нашем городе, поэтому я поручил вашему товарищу Н., изучить его, и на своё усмотрение предложить нам какой-нибудь выход из этой щекотливой обстановки, - произнёс он, и посмотрел на меня долгим безучастным взглядом. Присутствующие, следуя примеру мэра, тоже начали глядеть на возмутителя спокойствия.
И вдруг я прозрел – речь-то идёт о моём «Письме…». Я раскрыл папку с документами, и в самом низу обнаружил копию своего послания, которому ранее не придал значение.
- Малопонятно для меня разворачивается сюжет, - подумал я, одновременно краснея, из-за того, что оказался в эпицентре внимания. - Вот почему, оказывается, я часто на себе ловил пытливые взгляды коллег. Никак не мог понять – чем же вызвано это излишнее любопытство. Даже сумел тайком посмотреться в зеркальце и убедиться – причёска на месте, внешний вид тем более соответствует собранию.

Предчувствую – ситуация может направиться совершенно в другое русло розыгрыша. Я постарался отгадать, с какой стороны мэр ответит на мою первоапрельскую шутку, но ничего подходящего на ум не пришло. Он, что и говорить, иной порой, сам – мастер пошутить, но я никак не могу раскусить его замысел. Подняв руку, решил применить правило танкистов: первое решение – самое верное. Голова одобрительно кивнул.
- Я так понял – вы собираетесь дать мне ответ? - с лёгкой иронией в голосе, и в то же время, с недоумением и легкой тревогой в душе, спросил я, смотря ему в глаза.
- И довольно вразумительный, - скороговоркой успел ответить Н. вместо мэра.
- Но, во-первых, процесс может затянуться, а мне нужно сделать важный звонок…
Н. повёл себя совершенно бесцеремонным образом, прервав меня тоном, в котором вибрировала слишком необычная нотка лихорадочного возбуждения.
- Хотелось бы пожелать уважаемому коллеге поприсутствовать, и не лишать нас возможности посмотреть на него, после того, когда прочитаю мнение докторов-психоаналитиков об этом сказочном послании.

- Даже так?! Чудные дела в городе начали твориться: вдруг, откуда не возьмись – у нас аналитики явились, а «Посылторг», между прочим, канул в вечность уже почти 18 лет тому назад? - удивлённо протянул я, заинтригованный новостью о докторах. Мы с Н. не были друзьями, но и врагами не считались. Могли, правда, на недолгих встречах обменяться не злыми «шпильками», что вполне приемлемо принималось нашими общими знакомыми. Мне, безусловно, стало интересно, но краснеть мне уже надоело. - Впрочем, во-первых, знакомая песня! А во-вторых, будет всё-таки правильно, если я удалюсь, потому как обсуждать подобную деликатную тему в присутствии живого человека – верх бескультурья и цинизма.
- Ты прав, Николай, - мэр не замедлил рассудить нас.
Я посмотрел с усмешкой на Н., и незаметно для других подмигнул ему. В ответ Н. метнул исподлобья раздраженный взгляд на меня, на его скулах заиграли желваки. Увидев такую неожиданную реакцию, удивленно подумал: «Ах, ах, какие мы стали нежные и обидчивые?».

Собрав свои бумаги, произнес для оставшихся членов исполкома: «Я не прощаюсь», и направился к выходу. И тут к месту мне вспомнились недавно прочитанные строчки, где-то в дебрях Интернета: «Ранимая душа поэта, сражалась с ложью целый день26». - «Ах, как жалко! Уже поздно. А эти слова были бы в самую точку!». Сердце не настойчиво, но всё же начинает подсказывать: без меня – меня поженят.
В коридоре, у входа, сидящая за столом, барышня спросила меня с надеждой в голосе:
- Скоро закончится?..
Я пожал неопределённо плечами:
- Знают только двое.
Заинтересовавшись, она, не сумев сдержать любопытства, громко спросила:
- Кто?!
- Бог и Голова.
- Вечно вы шутите.
- Сегодня мои слова – есмь благая истина, вот увидите, - сказал я, и, напустив на себя серьёзный вид, отправился на первый этаж.

Н. с нарочитым достоинством открыл свою папку, не спеша достал из неё два листа бумаги.
- По поручению Олега Владимировича я обратился к двум невропатологам с просьбой дать профессиональную оценку этому посланию, и, исходя из полученного результата, вкратце обрисовать психологический портрет автора, не применяя терминологических определений синдромов, которыми он страдает.
- Постой, не торопись, - мэр постучал ручкой по столу, - ты ври-ври, да не завирайся, иначе придётся отвечать за свои поступки. Это когда я тебе поручал обратиться в больницу за консультацией?! Что-то ты путаешь грешное с праведным, или я ошибаюсь?
- Олег Владимирович, вы же сами сказали: «…и на своё усмотрение предложить нам какой-нибудь выход». Вот, я и решил пойти по самому лёгкому пути. Это сделано с целью того, чтобы нам всем было легче разобраться в причинах появления неожиданного заявления.
К моему глубокому сожалению, ответы получились полярными, поэтому сегодня мне приходится предлагать вам обсуждение и выбор наиболее верной точки зрения врачей-специалистов. Я сам прочитал и по личной инициативе, проанализировав его, засомневался в адекватности мыслей нашего Героя.
В зале, среди скучающих членов исполкома, появилось оживление.
- Сейчас я прочитаю оба ответа, а вам решать: кто из докторов прав. Небезызвестный врач Ш. отнеслась с пониманием дела к поставленной перед ней задачей.

«Прежде всего, следует подчеркнуть, что автор передаёт свои ощущения, воспринимая реальность таковой, какая она есть, чувствует ответственность за то, что ему дорого – город, старается вскрыть глубокие слои человеческой психики. Его стиль мышления, мировоззрение, не являются, разумеется, эталоном поведения, но находятся в пределах границ здоровой психики.
Основной особенностью ухудшения психического состояния человека является снижение работоспособности, и именно этот факт не соответствует жизнедеятельности рассматриваемой личности, обладающей, по моему мнению, шестым чувством, т. е. творческим воображением.
Находясь на этом высоком уровне мысли, человек перестаёт ощущать бремя ограничений, сковывающих его сознание в постоянной борьбе за основные жизненные потребности.
Когда ваш подопечный творит свои «Письма…», под воздействием шестого чувства, то он находится в мире чистого сознания, не пуская в него приземлённые мысли. Собственно этот мир оказывает благоприятное влияние на психическое здоровье Н. Г.
С другой стороны, стоит задуматься: подобные идеи зря в голову не приходят».

Второй ответ, точнее говоря, заключение доктора Д., написано с осознанием своего долга, и я считаю, что именно оно заслуживает более достойного внимания. Возможно, мы должны руководствоваться им при рассмотрении этого злосчастного «Письма…», т. е. нам стоит всецело полагаться на опыт практикующего врача.

«Основным приемом любого психиатрического обследования является расспрос. Не только начальные признаки депрессии, шизофрении, но и многие другие расстройства устанавливаются только на основании высказываний больных в периоде помутнения сознания. В некоторых случаях, особенно у больных, отрицающих наличие галлюцинаций и параноидного бреда, лишь в результате подробной беседы можно выявить соответствующие расстройства. К таким симптомам относится большинство навязчивых явлений, чем, собственно, и дышит каждая строка «Письма…». Автор, оказывается, не подозревая, сам себе оказал медвежью услугу.
Не нужно забывать, что импульс каждого действия человека должен находиться под полным контролем его сознания. А мы, в этих озвученных мыслях, наблюдаем лишь болезненное стремление к самовозвышению – первой ступени отрицательных черт человеческой души, за которыми последуют гордыня и алчность. Можно закрыть на это глаза, сославшись на нашу привычку к его чудачествам, но приходится наблюдать признаки, кстати, не первые, систематизированного бреда.
Навязчивые рассуждения о хозяйке нашего времени, Её Величестве Смерти, заметно углубились и перешли в следующую стадию – поиск места для своего будущего захоронения, принося чувство тревоги и страдания окружающим его людям.
Стиль, орфография – подчёркивают внутреннюю дисгармонию, где преобладают приступы глубокой тоски, безысходности и отчаяния. В начале творческого пути, будущие знаменитости в подобном состоянии пытались кончать жизнь самоубийством. Не исключено – положительное решение поднятого вопроса послужит поводом для следующего окончательного шага… И тогда общество вместо ситуации получит сенсацию!».

Доктор Д., у которого я консультировался, являясь ведущим специалистом нашего города, предложила немедленно обеспечить нашего коллегу надлежащим надзором и лечением, но это возможно только при своевременной госпитализации, где он подвергнется основательному исследованию в отношении механизма обнаруженных бредообразований.
Но так как местный психоневрологический диспансер подлежит скорой оптимизации, поэтому предлагаю обеспечить больного транспортом за счёт бюджета с целью поездки для начала первого курса лечения в один из соседних городов. Нам выпало счастье – подобные заболевания не передаются от человека к человеку.
Одинокая муха, ошалевшая от весеннего пробуждения, радостно носилась на бреющем полёте над членами исполкома, удивляясь их неподвижности. Лишь только слышался скрип пера главного редактора районной газеты. Усвоив первым услышанное предложение, кто-то с шумом сделал выдох. Было замершая в воздухе, рука Головы со стаканом воды продолжила свой путь. Зал заседаний помалу начинал приходить в себя, напоминая просыпающийся улей. В заключение своего выступления, Н. сказал:
- Готов ответить на любой вопрос!

- Мы знаем, откуда дует ветер. Если Д. считает так, то не значит, что мы обязаны идти на коротком поводке у этой парочки. Кстати, а в какое время суток вы у неё консультировались: в первой половине ночи, или во второй? - Т. кинул намёк в сторону отношений Н. и Д., о которых знали все достопочтенные люди, кроме её мужа.
Часть находящихся в зале депутатов сдержала улыбку, часть – не смогла: кто спрятал её в ладонях, кто скрыл свои эмоции за листами с решением исполкома. Н. не ожидал такой безаппеляционной наглости от постороннего человека. От неожиданности на мгновение закрыл глаза – возникла картина их последней ночи, когда женские руки нежно, словно крылья ангела, обвили и мягко притянул к губам… Н. открыл глаза, посмотрел на эти лица, прячущие своё бездушие за ехидными улыбками, и ждущие ответа… Он никогда долго в карман за словом не лазил:

- А ты забыл – давно ли жена гонялась за тобой по лестничной площадке с утюгом? Времени прошло-то – всё да ничего, даже при желании забыть невозможно.
Л., из первой десятки уважаемых жителей города, с искренним возмущением вступился за Т. Стоит заметить, Л. до сих пор имеет зуб на Н. за то, что тот однажды на Новогоднем балу, во время танца с его женой, нашептывал ей на ушко сальные шуточки, отчего она безудержно хохотала, став объектом нездорового внимания к своей персоне со стороны остальных участников праздника.
- Послушайте, товарищ Н., разве можно подобным образом оскорблять своих товарищей? Это элементарный нонсенс. Вы, многоуважаемый, давайте хоть немного отчёт своим действиям. Хорошо, что не в прямом эфире продолжается заседание исполкома! А наши телевизионщики ушли? - он осмотрел зал, взглядом просеивая присутствующих на предмет принадлежности к СМИ. - Вы, будто бы магометанин средних веков…

Н., с непередаваемой интонацией в голосе, и срываясь на крик:
- Я – магометанин?! Какой ты мне товарищ?! У тебя товарищи в попах сидят! Ты, очевидно, забыл – полтора месяца тому назад, нет же, это было… да, рассказывали – на восьмое марта батюшка у тебя в гостях орал резаным поросёнком, на всю девятиэтажку: «Больше ни одной девки не приведу!».
Казалось, Л. лопнет от прилива крови к лицу.
Не унимаясь в изобличении одного из лучших сынов города, Н. продолжал кричать:
- Запамятовал, старый развратник – прошлым летом, каждое утро, в твоём подъезде находили женские трусы, а в это время твоя жена в Ессентуках поправляла здоровье, утраченное от проживания с тобой! Ведь это же нужно иметь нечеловеческую силу воли, чтобы делить одну жилплощадь с подобным аморальным типом!

Нервно сжимая авторучку, наподобие десантного ножа, Л. резко вскочил:
- Это я тип?! Да, я… Да, я…
Губы его конвульсивно задёргались, речь прервалась, лицо исказила гримаса ярости, и он, подобно спортсмену, обессиленному длительным бегом, тяжело дыша, рухнул на стул. Авторучка выпала из руки и укатилась под стол.
Голова, не принимавший участия в начавшихся диких прениях, постучал ладонью по столу:
- Довольно, не на базаре!
Н., срываясь на совершенно недопустимый тон в этих стенах по отношению к Олегу Владимировичу: - Что?! На базаре?!
Тут же затих шепот членов исполкома, смаковавших подробности похождений Н. и Д., наконец-то вырвавшихся на свободу в столь неожиданном месте. Лишь один из заместителей мэра возмущённо вскрикнул: «Да, как вы смеете?!», и всплеснул руками. У остальных же членов исполкома короткое удивление по поводу неожиданного поворота событий, написанное на лицах, вновь сменилось на очень тихие пересуды о вариантах развязки сцены, вышедшей за пределы «местного» человеческого разума.

- Это вы здесь устроили базар, и ради кого?! Возьмем, к примеру, легендарного Стаханова. Где похоронена эта историческая личность? Да, если бы не стахановское движение, поднявшее народное хозяйство на невиданные высоты, возможно, Советский Союз не выиграл бы войну с фашистской Германией. И, несмотря на его заслуги перед Родиной, она смогла оценить его подвиг, лишь спустя 35-ть лет, и похоронить на общегородском кладбище, забыв о нём на многие годы, пока, - тут он судорожно схватил воздух ртом, - пока одиночка-энтузиаст, кстати, не русский по национальности, за неделю не навёл порядок на могиле Героя. Между прочим, безвозмездно. А ваш – выскочка от Партии регионов…

- Что?! - в свою очередь, вскочил со своего места с гневным восклицанием секретарь районной организации Партии регионов, бывший верный сын компартии, до этой минуты, никогда не позволявший себе вставить реплику в нужном месте, даже после поднятой руки.
Сидящий рядом с парторгом, главред, человек весьма скромный, с обострённым чувством такта, работавший ранее учителем, взял двумя пальцами полу пиджака, и потянул слегка вниз, предлагая, таким образом, прекратить назревавшую нездоровую полемику, одновременно обращаясь к Н.:
- Вам, милейший, хватит заниматься демагогией. Человек…

Парторг, резко развернувшись в сторону редактора, как будто сорвавшись с цепи:
- А-а-а – демагог?! И это смеешь говорить мне ты – редактор нашей сплетницы? Да вы сами, батенька, жулик…
Главред понял ошибку соседа, но благодаря тесному знакомству с культурой человеческого общения, ответа не последовало. Он грустно усмехнулся, и лишь прошептал: «Ну-ну».
В воздухе зависла кем-то брошенная грустным голосом реплика:
- Учиться, учиться и учиться.
- Мир полон подлецов, - через силу тихо произнёс парторг, и морально подавленный опустился на сидение, жалобно заскрипевшее от навалившейся на него тяжести.
Н., переводя взгляд с парторга на Голову:
- Вспомните, товарищи, его недавнюю фразу: «А Коран гласит – сатана был левшой». Разве человек, задумывающийся над подобными темами, может претендовать на захоронение в центре города?

Раздался разноголосый шум – несколько депутатов горсовета одновременно попытались взять слово.
О. А его странная привычка – добавлять своё окончание к каждому новому анекдоту?! И за примером далеко ходить не нужно: «Для чего предназначена бороздка на таблетке? Если человек болен, и не может глотать, таблетку вставляют в… и закручивают отвёрткой». Так у него хватило совести добавить: «А для наших политиков отвёртку сможет отковать только лишь Будулай».

С. Да-да! Вы совершенно правы! К шутливому сообщению в прессе о Собчак, завещавшей себя кунсткамере, он присоединил всего три слова: «А подковы – Эрмитажу».
О. Удивительно несносный человек.
С. А его дикое изречение гласящее: лучшая революция – сексуальная революция?!
О. Это же утопия?
С. Утопия!
О. Березку, видите ли, ему захотелось?
С. Маком засадить – тогда к нему действительно не зарастёт «народная тропа».
Сочетание двух последних фраз развеселило присутствующих, и смех помалу начал набирать силу, преобладая над разумом части уважаемых людей, пока мэр не поднял руку:
- Так, хватит разглагольствовать. Устроили здесь «спартакиаду народов СССР».
Осмысленные глаза почтенных соратников вонзились в него.
- По нему не скажешь – он мучается фобией. Хотя… если обратиться к таким личностям, как Достоевский, Зощенко, Булгаков – все они страдали психическими расстройствами. Не говоря уже о западных светочах от Ван Гога до Хемингуэя – все были, - Голова умолк, но по выражению лица было не понятно – будет ли он заканчивать свою мысль.
С. услужливо продолжил:
- Были полудурками.
Голова удивлённо посмотрел на хозяина фразы. Тот стушевался и попытался пояснить свою излишне прямую речь:

- Я имел в виду: неврастеники, шизофреники, и т. д.
- Совершенно правильно имел… в виду.
Главред, по обычаю, тщательно подбирая слова:
- Пожалуй, нечего здесь долго рассказывать о том, насколько тяжело, нам и всему аппарату управления даётся поддерживать жизнеустойчивость города. Ситуация меняется из года в год. Я считаю – нецелесообразным сегодня рассматривать данный вопрос. Ни мы – морально, ни город – материально, не готовы к решению этого вопроса. Поэтому оставим данную полемику до лучших времён…
Олег Владимирович прервал говорившего редактора:
- То есть до летального исхода?
- Да.
- Но тогда мы должны создать временную комиссию, которой необходимо в кратчайшие сроки всесторонне рассмотреть любые нюансы данного мероприятия, выработать детальный план, учитывая пожелания покойника, - тут Голова чертыхнулся, поняв ошибку. - Тьфу ты! - и откорректировал неудобное слово. - Будущего покойника. Обсудить, если это будет нужно, проект сохранения городом памяти о своём Герое на следующем заседании исполкома. Внести дополнительную статью в городской бюджет, и, в конце года, если эти деньги не будут реализованы по прямому назначению, тогда их потратить на новогодние подарки для детей. Какие ещё будут предложения?

После непродолжительного молчания, раздался голос неугомонного правдолюбца Н:
- А если он умрёт первого января? От него можно ожидать чего угодно! И где гарантии того, что он не преподнесет городу такой неповторимый сюрприз?
Присутствующие дружно закивали головами, кто-то поддакнул:
- Устроить пир во время чумы, и наоборот – это в его вкусе.
- Да, хлебом не корми, - поддержал С.
Главред неторопливо, с первой доброй улыбкой за весь день, и, словно получая наслаждение от каждого слова, произнёс:
- Бог даст день, Бог даст пищу.
Юристы, сидевшие в конце стола, быстро глянули на него, и повели себя несколько необычно, поспешно перекрестившись.
Голова прокашлялся, извинился, и, решив, что на сегодня достаточно заседать, начал подводить черту под нездоровыми дебатами:

- Я хочу сказать – сегодняшнее заседание, может послужить образцом, как власть, когда это нужно, и когда другого выхода у неё нет, умеет идти навстречу людям, делать добро для страны. Да-да, именно для страны. Рано или поздно придёт день, и мы окажемся в эпицентре внимания всей Украины.
Мне очень неприглядно, но придётся выразить свою личную оценку оборотной стороны медали – так продуктивно мы не работаем постоянно. И я давно подозревал – в наших рядах неожиданно появились силы, чьё тайное намерение – во что бы то ни стало посеять раздор, расчленить депутатский корпус, - при последних словах он перевёл взгляд на Н., который сразу же начал рассматривать свою авторучку, покраснел, чувствуя на себе взгляды почтенных людей, начавших внимательно рассматривать новоявленную пятую колонну. - Я предлагаю ввести в состав временной комиссии по проекту организации похорон нашего Героя следующих товарищей: М., Л., О., а Н. избрать председателем комиссии. Возражения против данных кандидатур имеются? Нет? Молчание – знак согласия. Тогда голосуем в целом. Кто – за? Против? Воздержался? Единогласно. Очень хорошо. Будем надеяться, товарищи, на вашу объективность и, - он вздохнул и, сделав паузу, добавил, - добропорядочность.

- А на днях Н. Г. выразился в общественном месте по поводу развития музыкальной культуры в нашей стране. Но он говорил так туманно и витиевато, вследствие чего нельзя было понять, о чём идёт речь: о Поплавском, о нашем городе, или вообще о политике, - высказался К., впервые за всё заседание. Ему, очень осторожному человеку, было трудно понять – какую позицию занимает его непосредственный шеф Олег Владимирович.
Нисколько не удивляясь, Голова придал всё-таки своему лицу выражение строгости, и спросил:
- В приемлемых выражениях?
- Почти. «Достала вся эта смердящая ржавчина».
- Ясно. Остро и всегда в своём репертуаре – всеобъемлюще. У кого ещё будут какие-либо предложения? Но только по существу – берегите своё время.

- А мне нравится его умение высмеивать политиков, особенно характеристика, данная нашему политикуму: «Кто сегодня может в Украине стать мудрым политиком? – Любой, кто умеет без зонтика скользить между струек дождя». Вроде бы все знакомые слова, и в тоже время, обретают совершенно новое значение, - раздался бас М..
К., правильно расставивший все точки над «и», начал торопливо навёрстывать упущенное:
- Да-да! Сравнивал власть с ненасытным животным, дорвавшимся к кормушке, и никак не могущем нажраться вволю. Только не уточнял – какую власть: ту, или эту? В смысле – Киев, или Донецк?
Успокоившийся Л., кинул незаметный взгляд на Н., и выразил своё мнение о последнем высказывании:
- Довольно красочное и понятное сравнение.

- Тебе, понятное дело, добавить нечего, вне сомнения, разве его можно сравнить со скучным псалтырём? - Н. решил ещё раз уколоть своего нового недруга.
- Ага, может быть, еще начнем ходатайствовать перед Крымской астрономической обсерваторией, чтобы его именем назвали вновь открытую планету? Надеюсь, вы понимаете: о ком идет речь, - О. вмешался в назревающий скандал.
- Да-да! Точно! Потребуем – Марс переименовать, - поддержал Н., неожиданно заерзав на стуле.
Главред неожиданно заходился в кашле, словно чем-то подавился. Парторг, развернувшись, отклонился от него, и, прищурив глаза, почти незаметно улыбнулся, шевельнув краями губ. Главред, успокоившись, ни к кому не обращаясь, вполголоса спросил: - А почему именно Марс?
- Чем дальше, тем лучше, - ответил О., широко улыбнувшись.

Голова пристально посмотрел на главреда, затем – на Н., и остановил взгляд на О. Казалось, что он пытается понять: не разыгрывают ли здесь кого-нибудь? И если – да, то кого? Затем, словно опомнившись, в сердцах быстро бьёт кулаком по столу. Нужно напомнить – рука у него тяжёлая, поэтому после удара полулитровая бутылочка «Бонаквы» и два стакана, стоявшие на краю стола, упали на пол. Стаканы, ударившись друг о друга, разбились, и звук от их смерти неожиданно резким фальцетом прозвучал в этой комнате. Разлетевшихся осколков не было видно из-за столов, а виновато-испуганные взгляды присутствующих стали вновь внимательными и умными.
- Что-то невероятное сегодня происходит с вами? Мы должны были обсудить будущее захоронение Героя, а вы, вместо этого, обливаете грязью и его, и друг друга! Между прочим, то, что люди нарекли «совестью» тоже рождается лишь благодаря шестому чувству.

Чей-то робкий голос попытался прозвучать умиротворённо:
- Правильно, Олег Владимирович, но мы же пытаемся охарактеризовать данную личность со всех сторон, и, сделав надлежащие выводы, прийти к единогласному мнению: нужно ли вообще захоронение? И если – да, то зачем?
Главред отметил в своём блокноте: «Не понятно, каким образом наш Герой смог им всем насолить? И, главное дело, когда? Создаётся такое впечатление, будто я, кажется, попал на необычайный конкурс».
Внезапно в пустом углу колыхнулась штора. Все, до одного человека, замерли от такой неожиданности, соображая (правда, каждый с разной скоростью) – не злого ли духа разбудили они своими спорами?
М. первым подал свой голос:
- Что за чертовщина?

Самый молодой юрист, сидевший с краю, бесшумно встал, мягко подошёл, замер, прислушиваясь, и отбросил шторку в сторону. В углу некто взвизгнул женским голосом. Юрист, отпрыгнув назад, едва не упал. Перед глазами членов исполкома появилось смущённое, покрасневшее лицо журналистки, завотделом местного ТВ. Впоследствии выяснилось – она, отгороженная шторкой от солнечных лучей, задремала, а когда приглашённые руководители предприятий покидали заседание, то один из «Главкомов» коммунслужб, вечный шутник и балагур, заботливо укрыл её шторкой от людского глаза.
- Ой, извините!
Журналистка встала, и торопливо направилась к выходу.
Взявшись рукой за левый висок, мэр тихо спросил:
- Ты что-нибудь слышала?
В полушаге от спасительного выхода, уже взявшись за ручку двери, она замерла, пожала плечами, и, повернув, голову прошептала:
- Может быть, во сне?

Голова, грозя ей перстом:
- Забудь! Иначе, ты меня знаешь – альтернативы не будет.
- Хорошо, - ещё тише ответила «соня», и юркнула за дверь.
Главред, уже находящийся в удручённом состоянии несколько часов, отметил про себя:
- Сколько дел меня ждёт в редакции? Да лучше бы я сегодня уехал в Донецк на конференцию Союза журналистов. И вообще, я не вправе отчитываться за свои действия, но…
Открылась дверь и в зал вошла секретарь Головы, положила перед ним записку. Прочитав её, он одобряюще, кивнул…

ГЛАВА ВТОРАЯ

За пару минут до того момента, как секретарь доложила мэру, я тоже узнал об этой неожиданной новости, потому не стал дожидаться окончания заседания, а опять двинул на первый этаж, на этот раз в Совет ветеранов, благо, там всегда есть, где расположиться. Войдя, поздоровался с Ш., председателем Совета.
- Исполком уже закончился? Что-то рано? А ты, как же? - засыпал он меня кучей мелких и никому ненужных вопросов.
Вместо ответа я протянул ему «Письмо…». Он углубился в чтение, время от времени, словно соглашаясь с приведёнными мною доводами, утвердительно кивал головой.
- Всё верно, - оценил он мой первоапрельский труд, - только думаю – необходимо сделать ограждение: столбики покрасить в голубой цвет, а цепи – в жёлтый. Или наоборот? Как веселее будет? Твоя могилка – тебе решать! - он подвел черту под своими же изысканиями.
- Ты что: издеваешься – могила, и вдруг окрашена в жовто-блакитний колір27?
- Но ты – Герой! Следовательно, этой расцветкой стоит подчеркнуть важность твоего захоронения.

- Ну да, краски выпущено за эти годы столько, что теперь эта палитра преобладает над остальными, и сегодня по всей стране в национальные цвета раскрашено всё, что попалось под руку… Просто, даже не недоразумение, а неизвестный науке массовый психоз! А насчёт окрашенной могилки, я не согласен – это будет глумление, не только над памятью обо мне, но и над страной.
Мой товарищ пожал плечами:
- Впрочем, вероятно, ты и прав. Вдруг разразится какой-нибудь политический катаклизм – придётся перекрашивать, и снова нагрузка ляжет на местный бюджет. А в твоём обращении каждое слово печётся о будущем города. А я могу, конкретно, помочь тебе?
- Да пока ничего не нужно. Но, благодаря нашему разговору, я обязательно допишу пункт о краске, - сказал я на прощание, и чуть помедлив, добавил, - может быть.
Выйдя из кабинета, я почувствовал – моя душа возликовала – хороший день, отличный день.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Олег Владимирович негромко объявил: «Приехал заместитель губернатора А. Вообще-то, по плану он должен был присутствовать на заседании, а потом нам предстояло посещение двух шахт».
Заместители, сидевшие слева от Головы, передвинулись, освобождая место для прибывшего начальства.
Бодрым шагом гость прошёл к президиуму, здороваясь с присутствующими. Усевшись на освободившееся место, он ещё раз поздоровался со всеми, и по-хозяйски подвинул к себе микрофон:
- У нас появилась неплохая идея: в Донецке сделать аллею Славы из бюстов подземных богатырей. С одной стороны будут углерубы, с другой стороны – герои механизированной добычи. Аллея будет начинаться Стахановым, так как Стаханов – есть Стаханов, тем более он похоронен на нашей земле, в Торезе, а вашему земляку придётся венчать аллею, но это пока не будет награждён ещё кто-то достойный из забойщиков. По мнению губернатора, этот подарок Донбассу уместно было бы сделать ко Дню шахтёра. Скульпторов нашли, дело осталось за небольшим – найти деньги, и чем скорее мы их найдём, тем быстрее шахтёры Донецка получат подарок. Такова вкратце информация. Вам тоже стоит подумать о посильном вкладе в столь благородное дело. Интересно теперь будет узнать мне, к какому конкретному выводу придёте вы, товарищи?

Мэр, тяжело вздыхая от одной только мысли, что сейчас начнут «брать за горло», выпрашивая деньги на очередную выдумку областных чиновников, вымученно ответил:
- Думаем.
Неизвестно, какими мотивами руководствуясь, Н., может быть, просто решив отличиться, или от обиды, что все «шишки» из-за послания свалились на него, подал голос:
- Плодотворно думаем. Осталось только подыскать место для захоронения нашего Героя.
Зам. губернатора с нескрываемым удивлением переспросил:
- Для захоронения?! Н. Г. умер? Когда? Почему мы ничего не знаем? Мы обязательно прислали бы делегацию. Поверьте – виновные будут наказаны, - при этих словах, он, слегка отклонившись влево, многозначительно посмотрел на Голову. Олег Владимирович усмехнулся одними глазами, и пододвинул ему два листка «Письмо Голове».
А. углубился в изучение предложенного материала.
Дойдя до современного перевода цитаты из Библии, он вскинул брови, пытаясь понять смысл послания древних.
- Ну, что ж… Хорошо, Н. Г. здесь?

Изменившись в лице, и смотря в зал, мэр пояснил причину его отсутствия:
- Неэтично в присутствии живого обсуждать подобную деликатную тему.
- Ну да, правильно, - гость вздохнул и, открыв страницу жизнеописания древнего народа, вновь углубился в изучение. Перечитав, подвинул текст к Олегу Владимировичу.
- Ничего не пойму.
- Да что тут непонятного? - настороженно спросил Голова.
- Есть всё-таки Бог или нет? А где он нашёл этот текст?
Мэр облегчённо вздохнул. По рядам членов исполкома пробежало оживление.
Назойливая муха, до этого времени, донимавшая президиум, переключилась на донецкого гостя.

Продолжение здесь: Третья среда (окончание)

ПРИМЕЧАНИЯ:
25 Ежемесячно в третью среду проводится заседание исполкома горсовета.
26 Пореченский Е. А.
27 Желто-голубой цвет, укр.