Участковый

Бог его знает, когда это было. В посёлке Кирово, на территории которого расположена шахта «Северная», служил участковым старший лейтенант, по фамилии Вернега, заступивший на эту должность…

Заступил?.. Заступил?

Даже затрудняюсь точно сказать, когда он вступил в эту должность. Но точно, что после войны, или уже в 50-хх.

Было тогда ему под полтинник, или что-то около этого... Бывший фронтовик, орденоносец, долго проработал участковым. Высокий, в меру плотный, офицер обладал удивительно спокойным характером. Не кричал, не ругался – никогда слова матерного не услышишь от него. Бывало, встретит на дороге мелких несунов: то несколько обаполов стащили с лесного склада, то какую-то железяку с шахтного двора тянут – остановит, пожурит, и предложит назад отнести.

Признаться, несунов на его пути встречалось, ой, как немало! Страна-то развивалась, и посёлок, естественно, расстраивался.

В основном большинство нарушителей соглашалось и мирно «разворачивали оглобли», а строптивцы пытались доказать, что они несут всего десяток обаполов и для нужного дела, не в пример начальству, ворующему машинами и неизвестно для каких целей. В подобных случаях прения заканчивались одинаково: участковый хлопал спорщика своей кожаной полевой сумкой, как говорится, по горбу. Этот последний довод всегда оказывал должное воздействие, потому как вместо полагающихся канцелярских листков для писанины протоколов, в сумке Вернега носил половинку красного кирпича.  Говорят, что после войны он ни разу оружие не брал в руки.

Несмотря на то, что таким образом участковый немало людей приучил любить и беречь социалистическую собственность, всё равно его уважали.

 

Вот ещё один бесхитростный сюжет, доказывающий, что иногда работа участковой рабочей милицейской «лошадки» может увенчаться народным признанием…

В то далёкое, многим непонятное, поэтому страшное время, постоянно велась активная антиалкогольная кампания в виде борьбы с самогоноварением.

Участковый должен был всё знать о социальной группе риска (современным языком). А хороший участковый – просто обязан быть в курсе даже того факта, когда потенциальный самогонщик заквасил брагу. Это в нулевых годах 3 тысячелетия, помимо матери крупного чина местного РОВД, могли безнаказанно гнать самогон на продажу, ещё с десяток точек. И это только на одной улице! Однако Вернега был безупречным участковым – подобные номера на его участке не проходили. Аналогичные правонарушения он чувствовал, каким-то особым нюхом, словно опытная ищейка. И ходил по вверенной ему территории точно так же, как шёл по Европе в грозных сороковых, уверенной твёрдой походкой, зная, что местные жители всегда его поддержат.

Однажды, летним днём, во время очередного рейда, нагрянул участковый с дружинниками на вновь открывшуюся самогонную точку… Тогда практиковалось дежурство с добровольными народными дружинами (ДНД). Состав был довольно разнообразен. Обычно: несколько активистов, которым дома не сидится, остальные – кого пришлет дежурное предприятие (сведения черпаются из памяти, и только по месту своего рождения).  Порой народ загоняли за отгул – иначе никто не соглашался.

 И вот Вернега с дружинниками заявился на порог к самогонщику, а тот только закончил гнать зелье, и приводил в порядок нехитрое приспособление.

Дальше происходили действия по обычному сценарию: конфискация самой важной детали самогонного аппарата – змеевика и изъятие вещдока – самогона, в присутствии понятых (дружинников). Самогон сливался в стеклянную бутыль, весь остальной (найденный) выливался на Матушку-землю, то же происходило и с брагой, если таковая находилась. Затем вся процессия отправлялась в центр рудничного посёлка, где находился опорный пункт милиции, для составления акта о правонарушении. А там уже как Бог рассудит: то ли общественный товарищеский суд вынесет порицание, то ли народный суд приговорит улицы мести наряду с пятнадцатисуточниками.

Как всегда водится, участковый провёл беседу с самогонщиком, объясняя, что если он, представитель власти, поверит задержанному на слово и отпустит на первый раз, и тот, не вняв доброте, проявленной к нему, попадётся ещё хоть раз…

Выслушав торопливые и сбивчивые заверения самогонщика о том, что это было в жизни единственное и последнее правонарушение, а сам он всегда был в первых рядах строителей светлого будущего, и в следующую субботу принесёт заявление с просьбой включить его в состав ДНД.

После короткого раздумья Вернега произнёс:

- Ну, хорошо. Допустим, ты оступился, - затем посмотрел на своего помощника-добровольца, вечно ошивающегося на участке. Тот вскочил, схватил ведро для питьевой воды, отложив  ковшик  в сторону, и выбежал за дверь. Участковый глубоко вздохнул, и, буравя взглядом самогонщика, продолжил: - И мы тебе поверим.

Услышав смягчительные нотки в голосе Вернеги, задержанный нервно заёрзал на стуле – всё-таки повезло.

- Для того чтобы ты убедился, что с тобой не шутят, а водка, даже хорошая – это неимоверное зло, я сейчас, - он обвёл взглядом присутствующих дружинников, - вылью твою водку.

Старший лейтенант встал из-за стола, взял бутыль с конфискатом, подошёл к открытому окну, и, смотря в него, начал выливать самогон на землю.

Дружинники, притихнув, только головами покачивали – что ж ты, паразит, вытворяешь?

Последняя капля сорвалась с края ёмкости…

Кто-то из добровольных помощников тяжело вздохнул, словно сетуя на нелёгкую судьбинушку.

- Понял? - спросил участковый.

- Понял, Василий Аникеевич, - убитым голосом ответил самогонщик, ещё не веря в своё освобождение.

- Забирай бутыль. Иди домой. И смотри у меня, - указательным пальцем Вернега постучал по подоконнику.

- Да я… Да я… Никогда… Чтоб я больше… - счастливчик схватил бутыль и сиганул в двери. В коридоре он чуть не сбил с ног дружинника с ведром, в последний момент успевшего наполовину прижаться к стене.

Вместе с вернувшимся дружинником в кабинете участкового распространился запах спиртного.

- Куда поставить, - проходя к столу, деловито спросил у Вернеги, и с улыбкой, переходящей в смех, добавил: - Ни капли не пролил. – Хотел ещё что-то сказать, но глянул в глаза милиционеру и осёкся.

Вернега кивнул на ряд сидящих дружинников:

- Им отдай. Заработали, - затем знакомо постучав пальцем по столу, напутствовал на прощание, - но смотрите у меня, если что, отправитесь в город – улицы подметать.

- Василий Аникеевич, мы – тихие мирные люди. У нас всегда всё спокойно. Проблем не будет.

Не без того, конечно, что иногда дружинники, заступавшие на дежурство в воскресенье, отлавливали-вылавливали бывших коллег, отдежуривших в субботу. Но никто не мог ни разу припомнить, чтобы нечто подобное случалось с «вернеговцами». А так всегда на территории посёлка был порядок; его жители любили и уважали своего участкового за порядочность, доброту и бескорыстие. А на вечернее дежурство Вернеги всегда просились дээндэшники, особенно из шахтёров-северян…

Осень 2013