Пережитое в памяти живет

- Вчера смотрела по телевизору фильм о Ленинградской блокаде. Слезы лились ручьем, словно сама все заново пережила, - рассказывает Валентина Сергеевна Осипова.

Для нее, как и для миллионов людей, переживших это великое противостояние, блокада – одно из самых страшных слов войны. Слово, ставшее синонимом мужества и стойкости.

872 дня жизни и смерти жителей города на Неве, оказавшихся в кольце фашистских дивизий.  Блокада Ленинграда  длилась с 8 сентября 1941 года по 27 января 1944 года и унесла сотни тысяч жизней; помимо убитых и пропавших без вести при военных действиях множество человек погибли от голода либо артобстрелов и бомбардировок.

На момент установления блокады в городе находилось 2 миллиона 544 тысячи человек, в том числе около 400 тысяч детей. Кроме того, в пригородных районах, то есть тоже в кольце блокады, осталось 343 тысячи человек.

Валя вместе с родителями и младшей сестрой переехала в Ленинград в 1939 году. Родители устроились работать в больницу: папа завхозом, мама дворником, а девочки учились в школе. Но после восьмого класса Валя пошла работать на обувную фабрику со звучным названием «Пролетарская победа» №1, хотя мечтала стать медработником. Когда же началась финская война, молодая патриотка поспешила записаться на курсы медсестер и закончила их в 1941 году.

В военкомат она пришла добровольно с только что полученным документом и заявила: «Отправляйте меня на фронт, я – медсестра, должна спасать людей на поле боя». И тут же была зачислена в 4-й полк аэростатного заграждения ПВО, который дислоцировался под Ленинградом. В полку служили в основном девушки, каждый аэростат обслуживали 8-10 человек. Сегодня только в военном кино можно увидеть такую картину. В воздухе на высоте 600-800 м - большой надувной корабль, который удерживают с земли за тросы хрупкие худенькие девчонки. Они раздражали фашистских бомбардировщиков, потому что мешали им опускаться ниже.

Но ведь Ленинград не только обстреливали, его истребляли голодом. И через все это прошла Валентина.

Нехватка продуктов стала отмечаться ленинградцами уже в сентябре 1941 года. Пока это была только нехватка, не вызывавшая у населения паники. Но власти города, которые хорошо знали, что город оказался во вражеском кольце, осознавали надвигающийся голод. 10 и 11 сентября был проведён переучёт всех съестных припасов, скота, птицы, зерна. Исходя из фактического расхода на обеспечение войск и населения, на 12 сентября имелось: муки и зерна на 35 дней, крупы и макарон на 30, мяса на 33 дня, жиров на 45, сахара и кондитерских изделий на 60 дней. Почти отсутствовали картофель и овощи. Чтобы растянуть ничтожно малые  запасы муки, по решению Ленгорисполкома к ней подмешивалось 12 процентов солодовой, соевой и овсяной муки, 2,5 процента размолотых жмыхов и 1,5 процента отрубей.

С 1 октября рабочие и инженерно-технические работники стали получать по карточкам 400 г, а все остальные – по 200 г недоброкачественного хлеба в сутки. С 13 ноября 1941г. норма выдачи хлеба населению опять была снижена. Теперь рабочие и инженерно-технические работники получали по 300г хлеба, а все остальные – по 150 г. Через неделю, когда прекратилась навигация по Ладожскому озеру, и в Ленинград почти совсем перестали поступать продукты, и этот скудный паёк пришлось урезать.

С 20 ноября по 25 декабря 1941 года они были самыми низкими, ничтожно малыми: рабочие и инженерно-технические работники получали лишь по 250гр. суррогатного хлеба, а служащие, иждивенцы и дети – всего по 125гр. В день! Муки в этом хлебе почти не было. Его выпекали из мякины, отрубей, целлюлозы. Это было почти единственное питание ленинградцев.

Город стал голодать. Подверженные цензуре НКВД письма ленинградцев осенью-зимой 1941 года ярко демонстрируют, в какой обстановке находились люди. «…Жизнь в Ленинграде с каждым днем ухудшается. Люди начинают пухнуть, так как едят горчицу, из нее делают лепешки. Мучной пыли, которой раньше клеили обои, уже нигде не достанешь». «…В Ленинграде жуткий голод. Ездим по полям и свалкам и собираем всякие коренья и грязные листья от кормовой свеклы и серой капусты, да и тех-то нет». В городе стали есть домашних животных (собак и кошек), грачей, голубей и даже крыс. Из домашних аптечек выбирали всё, что можно применить в пищу: касторку, вазелин, глицерин; из столярного клея варили суп, студень. Голод в блокадном Ленинграде стал главной надеждой врага на скорую победу. Геббельс записал в свой дневник 10 сентября 1941 года: «Ленинград должен быть уничтожен почти научно обоснованным методом». Ему с людоедским хладнокровием вторил генерал Гальдер в своем дневнике 18 сентября: «На Ленинградском фронте положение будет тяжелым до тех пор, пока не даст себя знать наш главный союзник – голод».

Валя находилась на казарменном положении, поэтому получала хлеба целых 250 грамм. Отец ушел на фронт. А маме с сестрой нужно было как-то выживать. Летом спасал придомовой участок, где можно было вырастить какие-то овощи, зелень. Совсем страшно стало зимой. Валентина умудрялась сэкономить, чтобы хоть кусочек от своей пайки отнести родным.

Зимой 1941 года к голоду прибавился еще один враг – невиданный холод. Морозы стояли свыше 30 градусов по Цельсию. В январе 1942 года из строя вышли водопровод и канализация, не работало электричество, встали трамваи и троллейбусы. В большинстве домов стекла были выбиты взрывной волной, в квартирах была минусовая температура. Окна заколачивали фанерой, обогревались знаменитыми «буржуйками», которые топили всем, чем придется. За водой ходили к Неве. Часто эту воду не доносили до дома: обессиленные голодом или сраженные вражеским снарядом люди падали замертво.

Зимой 1941 года в Ленинграде стали отмечаться первые случаи каннибализма. Огромная смертность от голода привела к появлению в городе большого количества незахороненных трупов. Мертвых хоронили без гробов – обернутых простыней или одеялом, а позднее просто в одежде, в которой человек умер. Нередко, выбившись из сил, люди оставляли мертвых на полпути. В феврале сорок второго только на Пискаревское кладбище привозили в день 6-7 тысяч трупов. Всего в городе имелось 17 мест массовых захоронений, однако земля в ту морозную зиму промерзла на полтора метра, отрывать могилы и траншеи было крайне трудно, дело продвигалось медленно.

В самые трудные месяцы блокады сотрудники милиции ликвидировали в Ленинском и Выборгском районах несколько банд, которые грабили магазины, машины, расхищали продукты питания и другие важные грузы. Борьба с бандитизмом, несмотря на все трудности, велась результативно, и, начиная с осени 1941-го, в течение нескольких месяцев за бандитизм было осуждено 159 человек

Но не людоеды,  мародеры и спекулянты  представляли собой лицо блокадного Ленинграда, а сотни тысяч его жителей, кто в суровую пору голода и холода являли собой величайшее самопожертвование и силу духа. В самые тяжелые дни блокады рабочие и служащие города Ленинграда делали все, чтобы помочь фронту. Полуголодные, они иногда сутками не выходили из цехов, выполняя оборонные задания. Трудовой героизм ленинградцев и четкая организация работы оборонной промышленности позволили выпустить во втором полугодии 1941 года 713 танков, 480 бронемашин, 58 бронепоездов, свыше 3 тыс. полковых и противотанковых пушек, около 10 тыс. минометов, свыше 3 млн. снарядов и мин, более 80 тыс. реактивных снарядов и авиабомб. Выпуск боеприпасов во втором полугодии 1941 г. увеличился по сравнению с первым в 10 раз. За этот же период было достроено 84 корабля разных классов и переоборудовано 186.

Сестра Даша, как только ей исполнилось 16 лет, тоже записалась в народную дружину, была в числе тех, кто охранял Пулковскую высоту. Как и другим жителям города, им  приходилось обезвреживать вражеские фугасные и неразорвавшиеся бомбы, тушить пожары. И даже собирать и грузить мертвые тела.  Из блокады они все вышли дистрофиками, но продолжали не только жить, но и помогать Родине. Валентина Сергеевна затем работала в эвакогоспитале.

Тяга к жизни ленинградцев была поразительной. Например, рождаемость в блокадном городе на 1000 женщин была выше, чем в современном Петербурге! Великий подвиг совершала в блокадном городе православная Церковь. С самого начала войны Церковь восприняла ее как общее горе, разделив с народом все ее тяготы. В чин литургии были введены молитвы о даровании победы нашему воинству и об избавлении томящихся во вражеской неволе.

Вызовом врагу была работа 39 школ в осажденном Ленинграде. Даже в жутких условиях блокадной жизни, когда не хватало еды, воды, дров, теплой одежды, многие ленинградские дети учились. Сохранилось сочинение школьницы блокадных лет Вали Соловьевой. Она писала: «Мы, дети Ленинграда, должны были окончить учебный год, несмотря ни на что: ни на бомбежки, ни на обстрелы, ни на голод, ни на холод. Родина поставила перед нами эту задачу, и мы должны были ее выполнить». Опасен и тяжел был путь в школу и обратно домой. Ведь на улицах, как на передовой, часто рвались снаряды, и идти приходилось, преодолевая холод и снежные заносы.

В бомбоубежищах, подвалах зданий, где проводили занятия, стоял такой мороз, что замерзали чернила. Стоявшая в центре класса жестяная печурка-буржуйка не могла его обогреть, и ученики сидели в пальто с поднятыми воротниками, шапках и рукавицах. Руки коченели, мел то и дело выскальзывал из пальцев. Ученики шатались от голода. У всех была общая болезнь – дистрофия. А к ней прибавилась и цинга. Кровоточили десны, качались зубы. Ученики умирали от голода не только дома, на улице по дороге в школу, но и случалось, и прямо в классе.

Вся страна помогала Ленинграду в его героической борьбе. С Большой земли в осажденный город с невероятными трудностями доставляли продовольствие и топливо. Неперерезанной оставалась лишь узкая полоска воды Ладожского озера. Но поздней осенью озеро замерзло, и движение судов по нему прекратилось. И тогда была проложена по Ладожскому озеру ледовая дорога. Народ очень точно назвал ее Дорогой жизни. От нее зависело спасение жителей Ленинграда, обеспечение фронта всем необходимым. 22 ноябя 1941 г. на еще не окрепший лед вышли первые грузовики, везшие муку. Вплоть до 23 апреля 1942г. по Ладожскому озеру непрерывно двигались автоколонны, доставляя в Ленинград продукты и другие необходимые важные грузы. А из города на Большую землю вывозили детей, раненых, крайне истощенных и ослабевших людей. Сколько человек спасла от неминуемой гибели эта легендарная ледовая трасса!

Зимой 1942 года было решено создать при радиокомитете симфонический оркестр. Его руководителем стал скрипач и дирижер Карл Элиасберг. Зимой 1942 года он настолько ослаб, что не мог ходить от истощения. В блокадном городе продолжались концерты классической музыки, ставились спектакли.

Однажды в немецкой землянке на Вороньей горе, откуда велись обстрелы Ленинграда, двое немецких офицеров слушали радио. Из него лилась музыка Бетховена. «Из Берлина?» – спросил один. «Нет, из Ленинграда!», – ответил другой. На директиву фюрера о тотальном уничтожении города и его жителей ленинградцы отвечали музыкой великого немецкого композитора.

В январе 1943г. войска Ленинградского и Волховского фронтов получили приказ – прорвать блокаду! 12 января 1943г. началось сражение прорыва блокады. Наша артиллерия со стороны Ленинграда и Волхова открыла ураганный огонь по врагу. Сводный оркестр воинов-ленинградцев заиграл «Интернационал». Под звуки гимна они ринулись через скованную льдом Неву, преодолели ледяные валы и ворвались в укрепления противника. Одновременно атаковали врага и воины-волховчане. Оккупанты сопротивлялись злобно, ожесточенно.

18 января 1943г. вражеское кольцо блокады было прорвано. Ленинград получил связь с Большой землей. Закончилась зима 1941-1942 годов – самая страшная за всю историю блокады. В марте 1942 года первые солнечные лучи обогрели измученный город. А 15 апреля на ленинградских улицах раздался веселый звонок – это трамваи возобновили свое движение. Жизнь возвращалась. Ленинград выстоял!

Продолжалась жизнь и у каждого, кто выжил в этой страшной блокаде. Валентина познакомилась со своим будущим мужем и уехала на Донбасс. Здесь, в нашем городе, прошла вся остальная жизнь.  Работала медсестрой, пела в хоре ветеранов, воспитывала детей. Но в Ленинград она ездит регулярно. И среди фронтовых наград самая почетная – медаль «За оборону Ленинграда».

Сегодня Санкт-Петербург – красивый и фешенебельный город, сверкающий неоновыми огнями рекламы супермаркетов и ресторанов. В нём, кажется, ничего не напоминает о той страшной поре 1941-1944 годов. Ничего.., только вдруг на Невском резанет по глазам надпись: «Граждане, при артобстреле эта сторона улицы наиболее опасна…»

Александра Вострикова.